В 1901–1907 годах резиденция Петербургской охраны располагалась на набережной Мойки, 12, в доме, где умер Пушкин. Особый отдел РОВД, расположенный на Фонтанке, вел постоянно обновляемый учет подозреваемых. В нем было около пятидесяти тысяч имен и прозвищ.
Наемный убийца и осведомитель в одном лице
Тайная полиция часто поручала женщинам выслеживать подозреваемых, потому что они были менее заметны. В ее распоряжении было шесть тысяч петербургских городовых, а ее старшие офицеры часто происходили из гарнизона в пятьсот конных жандармов. Но сыщикам и агентам службы безопасности платили мало, поэтому они охотно брали взятки и не слишком рьяно выполняли свою работу.
Охрана также легко вербовала для сотрудничества посторонних революционеров, но, когда ей удавалось завербовать какого-нибудь заклятого убийцу, дело усложнялось. Евно Азеф организовал «убийства великих князей и министров, а заодно сдал тайной полиции исполнителей этих преступлений и их помощников».
В качестве двойного агента он спланировал 28 терактов против высокопоставленных государственных деятелей и лично участвовал в организации убийства министра внутренних дел и начальника охраны Вячеслава фон Плеве. Именно Плеве выдвинул бывшего революционера Сергея Зубатова на должность начальника Особого отдела Департамента полиции.
Ибо Зубатов решил, что без помощи пролетариата у революционеров нет шансов на победу, а потому необходимо внедриться в рабочие организации и убедить их членов, что достаточно починить существующий строй и их положение значительно улучшится. В организации профсоюзов под надзором полиции ему помогал православный поп-священник отец Гапон, который мог говорить с рабочими на простом, понятном им языке.
Рабочий клуб Попа Гапона
Этот тщеславный и слегка психически неуравновешенный человек, исповедующий немудрые взгляды, происходил из бедной украинской семьи. До приезда в Петербург у него был неудачный брак, были приступы меланхолии, иногда он вел себя беспорядочно. Однако его переполняла «искренняя забота о судьбе бедняков» и, благодаря своей харизматичной личности, он оказывал на них сильное влияние.
План Зубатова по контролю над рабочими организациями в конечном итоге провалился, но отец Гапон придумал свой проект. Он видел, что революционерам трудно завоевать массы рабочего класса для своего дела, потому что они должны были действовать в заговоре, а он, осуществляя духовное служение, мог установить тесные связи с людьми.
Летом 1903 года он создал рабочий клуб, а весной следующего года основал организацию под названием «Союз русских фабричных рабочих города Петербурга». Члены клуба могли там отдыхать, заниматься умственной деятельностью, слушать чтения и даже петь в хоре.
Мы будем на забастовке
В ходе этих встреч поднимались многие вопросы, такие как свобода слова, всеобщее образование, равенство перед законом, отмена обязательной выкупа земли, введение восьмичасового рабочего дня и минимальной заработной платы, правовая защита трудящихся. Инициатива Гапона имела большой успех, и рабочие в других частях Петербурга также хотели иметь свои клубы.
Вскоре один был открыт в бывшей корчме возле Путиловского завода в Нарве, а другой — на Василевском острове. Красноречивый Гапон, крутя простые рассуждения и трогательно заикаясь, сковал крепкую связь с трудящимися. Перед Рождеством 1904г. было создано больше рабочих клубов, а также планировалось организовать игры для детей. В это время несколько рабочих Путиловского завода были несправедливо уволены с работы, а Гапон поддержал призыв к забастовке, поставив на карту авторитет своего объединения.
Он знал, что из-за войны с Японией перерыв в работе завода, производящего продукцию для военных, очень нежелателен. После собрания в клубе на Василевском острове в воскресенье, 2 января 1905 года, уволенные рабочие решили, что Гапон пойдет к начальству с требованием восстановить их на работе. Вмешательство духовника не помогло и в понедельник, 3 января, весь экипаж объявил забастовку.
Директор пообещал, что, если все вернутся на работу, он рассмотрит дело о уволенных работниках. Однако это не удовлетворило рабочих. Во вторник, 4 января, забастовали рабочие других заводов, и Гапон призвал к всеобщей забастовке.
Несчастный случай или покушение на царя?
Крещение с традиционным освящением вод праздновали по обыкновению 6 января. В 1905 году конная артиллерия использовала боевые патроны во время пушечного салюта. Челны расстрелянных осколков пролетели над головами собравшихся высокопоставленных лиц, попали в крышу павильона, ранили полицейского и, разбив стекла в нескольких окнах, попали в Николаевский зал Зимнего дворца, где находились суд и дипломатический корпус.
«Несчастный случай» был приписан неосторожности. Это было официальное объяснение, но шептались, что это покушение на царя. Гапон добивался аудиенции у преемника Плеви Петра Святополека-Мирского, чтобы тот осознал серьезность ситуации.
Когда в четверг, 6 января, его просьба была отклонена, он решил, что в следующее воскресенье он и группа рабочих подадут прошение царю. Делегация намеревалась потребовать выполнения требований, обсуждавшихся на собраниях ассоциации. Гапон вышел к рабочим в своей рясе и произнес им пламенную речь с горящими глазами.
“Царя не будет!”
По сообщению корреспондента “Manchester Guardian”, он заявил, что «фабричные инспектора находятся в карманах капиталистов». Затем он прочитал петицию:
“Мы впали в нищету, нас угнетают, обременяют непосильным трудом, издеваются над нами, не признают нас людьми, считают нас рабами. Для нас настал тот страшный момент, когда смерть становится лучше, чем продолжение невыносимых мук”.
Среди слушателей Гапона взорвался неописуемый энтузиазм. Священнослужитель угрожающим тоном объявил: «Если царь не удовлетворит наших требований, царя не будет». Последние слова рабочие повторяли так громко, что стены тряслись: «Царя не будет!»
Ходатайство Гапона
В пятницу, 7 января, забастовка охватила весь город. Не желая усугублять ситуацию, власти решили оставить Гапона на свободе. Поп напечатал петицию в нескольких экземплярах; один должен был быть передан царю лично, а другой должен был быть передан агентству Рейтер, которое передало текст незадолго до полуночи. Тем временем он объезжал войска своего объединения, вселяя в рабочих почти обреченную волю к борьбе.
Корреспондент “Guardian” отметил, что Гапон упомянул «возможность собственной смерти или убийства своих последователей». Другая сторона созвала брифинг для гвардейского корпуса, на котором его командир генерал Васильчиков приказал своим подчиненным в нужный момент вытеснить рабочих из центра города.
В субботу, 8 января, улицы города опустели, что не предвещало ничего хорошего. Ночью прибыли войска из Пскова и Ревеля. Двадцать один пехотный батальон, двадцать три кавалерийских эскадрона и сотни казаков должны были ждать рабочих, идущих с челобитной к царю.
Первые убитые и раненые
Солнечным январским воскресеньем на окраине города стали собираться рабочие с иконами и портретами прославленного «отца» царя Николая II. От Охты, на правом берегу Невы, началось шествие, в котором участвовали жены и дети демонстрантов. Другие собрались и перешли короткий мост на остров Санкт-Петербург.
Здесь их остановила баррикада на Троицкой площади. Подразделения Павловского и Гренадерского гвардейских полков уже находились в боевой готовности, решив не пропустить демонстрантов.
Один из офицеров призвал участников марша, число которых увеличили участники второго марша, шедшего по Каменноостровскому проспекту, остановиться, после чего они расстегнули шинели, чтобы показать, что не вооружены. Однако тех, кто был впереди, теснили те, кто был сзади, и толпа продолжала идти. Зазвучала труба, раздался залп, и кавалерия бросилась в атаку. Сабли Райдера сверкнули в толпе, как серебряная рыбья чешуя. После еще двух залпов на улице осталось полсотни убитых, и стоны раненых опровергли оптимизм Гапона.
«У нас впереди только две дороги»
Около десяти часов утра министр финансов граф Владимир Коковцов заказывал в своем кабинете бумаги, как вдруг услышал звук выстрелов со стороны Полицейского моста на Мойке. Группа демонстрантов, бросавших камни и бутылки в солдат на Невском проспекте, была атакована подразделением, наступавшим по улице Большая Морская. Демонстранты отступили, перегруппировались и снова атаковали. Коковцов хотел выйти и посмотреть, что происходит, но дворник сообщил ему, что входная дверь заперта по приказу милиции.
Императорское знамя развевалось над Зимним дворцом в знак того, что царь находится во дворце, хотя на самом деле он находился в Царском Селе. Четвертая группа протестующих собралась в северной части Василевского острова и направилась в сторону Санкт-Петербурга, но была остановлена кордоном солдат на мостах через Неву.
Часть демонстрантов перешла замерзшую реку и, несмотря на все баррикады, пушки и перестрелки, вышла на Дворцовую площадь, полную солдат, подтверждая зловещие слова Гапона из челобитной царю: «У нас впереди только два пути: один ведет к свободе и счастью, а другой в могилу».
Время восстановить порядок
В два часа дня генерал Васильчик решил, что порядок, наконец, должен быть восстановлен. Он отдал приказ опустошить площадь, при необходимости применив огнестрельное оружие. Зазвучали трубы, грянули выстрелы. Шальные пули попали в детей, которые забрались на деревья, чтобы лучше видеть. Коннице было приказано разогнать толпу в Александровском саду, расположенном между Дворцовой и Сенатской площадями, а казакам — очистить Невский проспект.
Во второй половине дня Коковцов успел выйти из кабинета и на улице обнаружил, что демонстрация разогнана. Мародеры еще шумели и грабили магазины, а Гапон, все еще надеющийся вызвать революцию, где-то прятался. Власти сообщили, что жертв было немного, но позже выяснилось, что в «Кровавое воскресенье» было убито или тяжело ранено около 1000 человек; зарубежная пресса писала о «тысячах».
Пустой жест царя
Как и в случае с мертвецами при строительстве города, точное их количество установить сложно, по крайней мере, оно было высоким. Напряжение, надежды и отчаяние, сопровождавшие события «Кровавого воскресенья» — марш и резню, — передал Дмитрий Шостакович в своей Симфонии № 11 1905 года.
Между тем рабочие не могли оправиться от шока. Гапон, казалось, завел их прямо в ловушку. Никто не понял, почему власти решили расстрелять мирную демонстрацию, единственной целью которой было доставить царю челобитную. Объяснение этому надо было искать в непонятном равнодушии правителя.
В конце февраля Николай наконец согласился принять тщательно отобранную рабочую делегацию за чаем в Царском Селе и в небрежной беседе пожалел о случившемся. А между тем оплакиваемая, потрясенная столица не отказывалась от борьбы за справедливость.
Петербург почти весь 1905 год находился в кипящем состоянии, и революционеры, студенты, рабочие и профсоюзы продолжали наступление на абсолютизм.
